Александр Никишин - Инкубатор, или Необыкновенные приключения Юрки Гагарина
— По телевизору нет, а тут есть! — ответил Юрка.
— Всё папе расскажу! — заорал Лёха. — На ремни вас порвёт, уродов.
— А кто твой папа?
— «Газ-нефть»! Большой начальник! Я дозвонюсь, я всёрасскажу! Он вас…
— На ремни порвёт, слышали, — сказал Юрка и быстро поставил юному бойцу задачу. — Про папу забыл, если жизнь дорога.
— Да что вы мне сделаете!
— Ничего не сделаю. А вот инопланетяне — не знаю.
— Да мой папа их!
— Вот, что парень. Не думаю, что твоего папу они сильно испугаются. Быстро тащи кровать!
— Всё папе расскажу!
— Расскажешь, расскажешь, — прервал Юрка стенания мальчишки. — Если выживешь. Шкаф сюда, быстро! Весь хлам волоките!
— Я против! — раскинул руки председатель кооператива. — Мне что инопланетяне, что земляне. Порядок есть порядок! Повторяю в сто тысячный раз: лестницу захламлять запрещено! Есть постановление властей расчистить все лестничные марши. В случае пожара не будет прохода наверх, вы что, не понимаете!?
— Слушай, управдом, отвали! — вылез художник и сунул ему в руки фонарь. — Свети, Прометей хренов! Нашёл, о чём переживать! Тут скоро всё запылает голубым пламенем. Ты что, не слышал приказ командира?
— Какого ещё командира? Кто тут командир?
— Вот он, — художник кивнул на Юрку Гагарина. — Он наш командир. Кто против? Все «за»! Вперёд!
— Нет, не «вперёд»! — запротестовал председатель кооператива. — Я против. Он за парковку не платит четыре месяца! И моральный облик господина Гагарина внушает мне оптимизма! Он с женой в разводе!
— Слушай, ты, — взорвался художник. — Мне лично твой облик тоже не внушает оптимизма! Он тебя, свинью, от смерти спас!
— Как вы смеете! Мы с вами на брудершафт не пили! Извольте говорить мне «вы»!
— Он вас, дурака, от смерти спас!
— Это ничего не значит! Я не дам захламлять вход! Никому не позволю! Только через мой труп!
Тут все замолчали и посмотрели на него с интересом, после чего председатель перестал раскидывать руки и закрывать собой проход, правда, продолжая настаивать, что не обязательно загораживать дверь, потому что засов и так выдержит, если кто попытается открыть. Зато у БТИ не будет претензий к правлению.
Председатель не успел закончить фразы, как в дверь забухали тяжело и страшно словно большим тараном. С такой силой, что толстое листовое железо стало прогибаться под ударами, словно это был алюминий.
— Шкаф! — закричал Юрка. — Быстро! Сюда! Или всем хана!
Сопя, ругаясь, наступая друг другу на ноги, доктор и председатель подтащили большой, обитый железом шкаф-сейф, припёрли им дверь и тотчас буквально рухнули на ступеньки, обливаясь потом.
С той стороны двери наступила тишина, и вдруг послышалось странное шипение, словно бы кто-то выпускал на волю тысячи змей. В середине двери закипело и пошло плавиться железо под злым ярким лучом. Точка начала шириться, и быстро превратилась в раскалённую, кроваво-красную полосу, очерчивающую круг.
— Быстрей, быстрей! Они режут дверь автогеном!
Раскалённая полоса прорезала ровный круг, и кусок двери вывалился наружу. В дыру влетел дымящийся предмет. Упал на ступеньку с шипением, издавая гнусную вонь.
— Все наверх! Это газ! — закричал Юрка, подхватил горячий шипящий контейнер и выкинул его наружу. На улице застрекотали автоматы, и пули через вырезаное отверстие ударили в потолок, осыпав всех щедро белым снегом штукатурки. — На крышу, быстро! Уйдём соседним подъездом! Бегите, я их задержу! Седой, ты за старшего!
Никто никогда не называл художника Андреева «Седым». Но он сразу понял, что это сказано ему и кинулся вверх по лестнице, увлекая за собой остальных. Юрка снова достал из-за пазухи японскую ракетницу, перезарядил и встал справа от дыры. За дверью слышался шум голосов, грохот ударов. Чьё-то лицо в шлеме с зачернённым забралом, похожим на прибор ночного видения, мелькнуло в отверстии и быстро скрылось, за ним другое. «Как в часах театра Образцова зверушки вылезают», — вдруг подумал Юрка, сам того не желая. Быстро сунул в дыру ствол ракетницы и нажал на спусковой крючок. Из ствола с грохотом вырвался сноп бешенного огня и, свистя, исчез за дверью, осветив на секунду захламленую лестницу и спины в панике убегающих наверх людей. За дверью раздались вопли и удары в железо прекратились, из чего Юрка понял, что в стане противника паника и он сумел выиграть несколько минут для того, чтобы люди смогли убежать как можно дальше.
Он сунул ракетницу за пазуху и кинулся догонять своих.
6.До площадки десятого этажа поднялись довольно быстро, но дальше идти не было сил. С непривычки все дышали тяжело и часто, ноги болели от спурта вверх по лестнице, и у всех сильно резало под ложечкой. Особенно устал мужик с 22-го этажа, который нёс на руках мальчика. Юрка предложил свою помощь, но тот отказался, отрицательно покачав головой.
— Этой мой ребенок, — сказал он твёрдо.
Юрка шёл последним и постоянно свешивался через перила, заглядывая вниз — нет ли погони? Видимо, второй выстрел из ракетницы сильно смутил гостей и те не спешили лезть на рожон.
— Ну и отлично, — сказал Юрка и скомандовал. — Привал!
— Всё папе расскажу! — заныл Лёха. — Он вам даст.
Не сели, а буквально повалились друг на друга. Седой вынул из кармана мятую пачку «примы», закурил. Председатель кооператива запротестовал:
— Тут запрещено курить!
— Плевать, — ответил тот, затягиваясь с каким-то непонятным удовольствием.
— Бегать и курить? Вы так инфаркт заработаете.
— Плевать! — сказал художник и по-настоящему плюнул под ноги председателя кооператива. — Кто не курит и не пьет, тот здоровеньким помрёт.
Председатель крепился, крепился и вдруг заорал:
— Вы — животное! Не надо плевать там, где живёте!
— Плевать! — сказал ему Седой: — И вообще, папаша, я от вас устал. Где хочу, там и плюю! И не фиг тут командовать. Вы мне ничего не сделаете.
— Я про ваш плевок в лицо кооперативу сообщу на общем собрании, — пригрозил председатель. — Из-за таких, как вы, люди и живут, как свиньи. Сначала на пол плюют, потом бутылки в окно кидают, а завтра, глядишь, будут испражняться в коридорах и мочиться на улицах на глазах женщин и детей.
— Остынь, Управдом! — сказал художник. — Я от тебя рожу, как ты меня достал! Как тебя жена терпит, зануда?
— А как меня кто-то достал, я даже слов не подберу.
— Злобина будем звать Управдом! — приказал Юрка. — Для простоты общения.
— А я не желаю, чтоб меня так называли! — ответил тот. — У меня есть имя-отчество.
— Когда будут стрелять, будет не до отчества, — сказал Юрка. — Остальным тоже дадим имена. Доктор Татевосян! Вы просто Доктор.
— Хорошо, — пожал плечами армянин.
— Абай Елдаев — Елдос! — придумал Седой. — Коротко и ясно.
На верхнем этаже завыла собака. И выла долго-долго, на одной тягучей ноте, вгоняя людей в тоску.
— Опять нарушение! — вскипел Управдом. — Нет, ну что за дом! Сказано, что нельзя оставлять собак без присмотра, чтобы не мучились в одиночестве и не выли в тоске. Никто не соблюдает постановление префектуры № 37.
— Иди, оштрафуй его, — предложил Седой.
— Это мой пёс, извините, — вдруг заговорил мужчина, который держал на руках мальчика. — С ним какая-то мистика. Час назад я не мог его добудиться, даже водой на него поливал. Спит, как убитый, даже храпит, представляете? Я уже отчаялся его разбудить! И вдруг мой мальчик обжег палец.
— Ой, наш мальчик обжёг пальчик, — съязвил художник.
— А вы зря язвите. Он очень остро переживает такие вещи. Для него мир — это чудо и радость. И когда он сталкивается с болью, он переживает ее гораздо сильнее, чем нормальные, в смысле, остальные, дети.
— И что дальше? — спросил Юрка.
— Когда мой мальчик стал кричать, пёс, вы представляете, проснулся и кинулся зализывать ожог. Как он это понял, ума не приложу? И вы знаете, не прошло и пяти секунд, как все зажило! Представляете?
— Просто рождественская история! Для «Комсомольской правды», — сказал, не скрывая иронию, Седой. — Дядя, у вас, случайно, нет носового платка, утереть слезы?
— Ай, яй, яй, какой вы недобрый человек, — сказал Седому Доктор. — Я, как врач-психиатр, могу по вашим неадекватным реакциям сообщить, что у вас сильно расшатана психика. Вам надо принимать перед сном валериановые капли или валокардин. В аптеке эти лекарства продаются без рецепта. Будете спать, как убитый!
— Обойдусь без советов! — обиделся художник. В свете недавних событий, очень ему не понравилось выражение «как убитый».
— Всё папе расскажу, — ныл Лёха. — Кишки вам выпустит.
Внизу что-то грохнуло.
— Та-ак, — сказал Юрка. — Насчёт убитых и выпущенных кишок. Дверь всё-таки взломали. Берём руки в ноги и на крышу! Быстрым маршем, вперёд!
